опубликовано: 7.06.2024
Суды над украинцами: процесс против девятерых по делу о «терроризме»
Южный окружной военный суд в Ростове-на-Дону продолжает рассмотрение уголовного дела в отношении девятерых граждан Украины. Олега Богданова, Сергея Гейдта, Сергея Кабакова, Юрия Каёва, Сергея Ковальского, Дениса Ляльку, Сергея Офицерова, Константина Резника и Юрия Тавожнянского обвиняют по статьям о «международном терроризме» (ч. 1 ст. 361 УК РФ) и «организации террористического сообщества» (ч. 2 ст. 205.4 УК РФ). Процесс находится на стадии представления доказательств обвинения. Мы следим за ходом этого незаконного процесса.
4 апреля 2024
В судебном заседании 4 апреля свое отношение к обвинению высказали двое подсудимых.
Юрий Тавожнянский:
К такому обвинению тяжело высказать отношение, но я попробую. Я понимаю, в какие условия вы поставлены, уважаемый суд, и что именно на вас свалили всю ответственность по узоканиванию всего абсурда и беспредела, который сначала натворили сотрудники ФСБ, а потом оперативники. Для вас эти процессы уже рутина и вы ничему не удивляетесь, но если вдуматься, ситуация, с одной стороны, выглядит смешно, а с другой стороны, страшно. Не выходя из своего дома, не выезжая со своей страны, не имея оружия, взрывчатки, я был назначен террористом, причем международным. Прокурор говорит про преступное сообщество, сговор между нами, но хочу сказать, что пока меня не засунули в яму, я не знал никого из присутствующих здесь.
В обвинительном заключении указано: совершил действия, которые могли подвергнуть опасности жизнь и здоровье граждан РФ, еще и в целях нарушения мирного сосуществования. Если проанализировать все материалы дела — и даже полученные в результате пыток и давления, четко видно: если и был умысел, он был направлен исключительно на граждан Украины. В обвинении сказано о возможном, подчеркиваю, возможном причинении вреда гражданам РФ — то есть это чистое предположение и домысел следствия. Не нужно быть доктором наук, чтобы понять: состав преступления, предусмотренный статьей 361 УК РФ, предполагает наличие у лица прямого умысла, то есть террористический акт должен быть целенаправленным и избирать граждан РФ в качестве своей цели. «Этот акт международного терроризма должен был поссорить государства и народы» — но даже если организовывалось покушение, то на граждан Украины, гражданином Украины и на территории Украины. Как можно поссорить народы, если деяние касается только граждан Украины?
Кроме предположений о моей причастности к преступлению, нет никаких материалов, подтверждающих мою вину, не установлено место, время, причинно-следственная связь, мотив, умысел. Мне вменяют деяние, которое я совершил, когда находился в подвале вместе с другими присутствующими здесь моими земляками. Если говорить об объективности, вы можете легко подтвердить мои слова, всего лишь направив небольшой запросик в следственные органы Украины, и получить ответ, который существует в рамках уголовного дела по факту нашего хищения и незаконного лишения свободы представителями РФ.
Хочу сказать, что полностью не учтены наши алиби — нам вменяется преступление в момент, когда мы уже долгое время находились, скажем так, в изоляции, и очень много людей могут это подтвердить. Я уже не говорю о нарушениях при возбуждении уголовного дела норм международного права, я говорю, что были нарушены даже нормы уголовного права РФ, обвинение было мне предъявлено спустя два месяца после моего фактического задержания.
Следователи утверждают, что я обязался следить за работниками военно-гражданской администрации. Я хочу напомнить, что в марте 2022 года не существовало ВГА Херсонской области — то есть я заранее следил за организацией, которая не существовала.
Как госслужащий, я понимаю все нюансы, но хочу, чтобы вы откинули политическую подоплеку и руководствовались исключительно законодательством.
Я прошу, чтобы вы не руководствовались принципом, что какой бы срок в приговоре ни был, рано или поздно нас вернут Украине. Также прошу, чтобы вы не руководствовались принципом: лучше осудить 10 невиновных, чем отпустить одного виновного. Я прошу всего лишь об объективности и придерживаться всего лишь законодательства РФ, которое, если его исполнять, довольно-таки неплохое, на мой взгляд.
Сергей Ковальский:
Ваша честь, я уже неоднократно заявлял и доказывал документально, что являюсь действующим военнослужащим ВСУ. При взятии в плен у меня была изъята военно-полевая форма со знаками отличия и табельное оружие. Чтобы из военнопленного превратиться в международного террориста, понадобилось три вещи: ручка, бумага и дуло у виска. Мне на сегодняшний день неясно, в чем меня обвиняют: что я, гражданин Украины, на территории Украины покушался на жизнь гражданина Украины?
Или мне вменяют в вину то, что граждане РФ незаконно пересекли государственную границу Украины, нарушая международное законодательство и право, следуя с регулярными войсками армии РФ, прибыли в зону международного вооруженного конфликта, в населенный пункт, где происходили регулярные боестолкновения армий двух государств, добровольно и осознанно подвергли себя и свою жизнь опасности, а судят меня за это? Или за то, что я, действующий военнослужащий, офицер вооруженных сил Украины, на линии соприкосновения нес опасность для военнослужащих вооруженных сил РФ? Я признаю, что оказывал сопротивление войскам РФ.
Моя профессиональная деятельность регулируется уставом ВСУ, сотрудники СБУ не могли мне давать ни распоряжений, ни указаний, ни приказов. Следствие указывает, что я по собственной воле дал согласие на участие в террористической организации, возглавляемой СБУ, но у следствия нет доказательств, документальных подтверждений моего согласия на участие, нет показаний сотрудников СБУ, которым, как утверждается, я дал согласие на участие в террористической организации. Я являюсь действующим военнослужащим, не нарушал международное гуманитарное право. Все события, указанные следствием, происходили до референдума, поэтому я не могу понять опять же, почему меня судят на территории РФ, вообще почему меня судят, если я являюсь действующим военнослужащим ВСУ, который был захвачен в плен.
Согласно своей военно-учетной специальности я занимался на территории Украины, непосредственно на месте, где я был захвачен в плен, диверсионной деятельностью в глубоком тылу противника в зоне международного вооруженного конфликта. Данная деятельность называется военным промыслом, которым я занимался на законных основаниях, и я пользуюсь иммунитетом от судебного преследования согласно нормам международного права. Я не могу понять, почему квалификация — статья 361: «акт международного терроризма». Если уж брать, то вполне логично инкриминировать мне статью, санкции которой предусмотрены за акты диверсий — такая статья есть в УК РФ. Я был захвачен в плен в рамках контрдиверсионной деятельности. Даже исходя из этого мне должен быть предоставлен статус военнопленного, который до сих пор не предоставлен. Вся структура обвинения строится на предположениях, следствие является несостоятельным, я считаю.
16 мая 2024
16 мая суду дал показания свидетель обвинения Виталий Булюк. Допрос шел посредством видеоконференцсвязи с Крымским гарнизонным военным судом. Отвечая на вопросы прокурора, Булюк рассказал, что из обвиняемых ему знаком только Тавожнянский:
— Он мой бывший подчиненный. Весной и летом 2022 года я работал в должности первого заместителя главы ВГА Херсонской области, потом — первого заместителя председателя правительства Херсонской области. В период с июня по июль 2022 года я передвигался на автомобиле Toyota черного цвета, ежедневно большей частью со Скадовска в Херсон на место работы в качестве работника ВГА. Со мной был водитель и еще сотрудники Минобороны РФ, их функция была — моя охрана. Обращал внимание на две-три машины, которые часто попадались по пути, какой-то Opel и Chevrolet.
В декабре на меня было совершено покушение, участники которого были осуждены. Что летом 2022 года что-то готовилось, я знал, меня предупреждали сотрудники, которые были со мной. После начала СВО я встречался с Тавожнянским несколько раз и предлагал ему работу, он ответил несогласием, как обычно — что он подумает. Не знаю, какое отношение он имел к СВО.
Адвокат Никита Буклов:
— Вы сказали, что более 20 лет передвигались по одному маршруту на работу. В какой момент времени вы начали замечать автомобили одни и те же?
— В июне-июле 2022 года, точные даты не могу вспомнить.
— Вы считаете, что эти автомобили связаны с тем, что за вами следили?
— Я могу это предположить.
— Вы когда-нибудь видели людей в этих автомобилях?
— Нет, никогда.
— Кому они принадлежат, вы знаете?
— Нет, но люди из моей охраны интересовались по своей линии.
— Вам сообщали, что какие-то конкретные автомобили были причастны к слежке за вами?
— Сообщали мои хлопцы, которые меня охраняли.
— Какую вы предлагали Тавожнянскому работу?
— Руководителя Херсонской таможни.
Адвокат Лопухина:
— Какую должность вы занимали до начала СВО?
— Начальника Черноморской региональной таможни.
— Где хранился ваш автомобиль по окончании вашего рабочего дня, кто знал об этих местах?
— В закрытых помещениях. Водитель точно знал о месте нахождения стоянки.
Адвокат Анастасия Саморукова:
— Назовите пожалуйста адрес места вашей работы в июне-июле 2022 года.
— Не помню точно адреса, у меня было два места работы. Первое — угол Перекопской и Кременчугской, а второе — угол улицы 295-й дивизии и Московской.
— Скажите, эти автомобили, которые вы видели, они принадлежали Тавожнянскому?
— Я этого не могу знать.
— Вы Тавожнянского видели в этих автомобилях или рядом?
— Нет.
— В период вашей работы ВГА вам поступали угрозы, от кого?
— Не знаю, это были телефонные звонки.
— От Тавожнянского поступали?
— Нет.
— Вы по-прежнему работаете на территории Херсона?
— Если вы знаете, территория Херсона сейчас находится под оккупацией Украины. Нет, не на территории Херсона.
— Скажите, а Тавожнянский, известно вам, причастен к покушению на вас?
— Мне точно неизвестно, но я могу предположить.
— Предположения ваши суд обычно не интересуют. Вам известно, Тавожнянский предпринимал какие-то конкретные действия для покушения на вашу жизнь?
— Нет.
Адвокат Буклов:
— Вы на протяжении всего допроса обращаетесь к своему мобильному телефону, у вас там есть записи? Это не запрещено, просто интересно.
— Я обращался два раза, отвечал на СМС, два рабочих вопроса сложные и срочные.
После допроса свидетеля суд предоставил обвиняемым возможность выступить с заявлениями о недозволенных методах ведения следствия.
Юрий Каёв:
— 5 августа 2022 года около 20 часов приехали два человека в военной форме с автоматами. Они не представились, сказали собрать вещи и что повезут нас на яму. Нас доставили в СИЗО Васильевка, начали обыск автомобиля, где находились вещи друзей, медицинское оборудование — мы их доставляли в Запорожье, все это изъяли.
После досмотра отвели в разные камеры подвального помещения и оставили до утра. Нам надели на головы пакеты и стянули руки стяжками, посадили в кузов автомобиля. Я понял, что нас везут в Мелитополь. Нас вывели в административное здание, где было много военных, завели в маленькую комнату и поставили к стене. Затем туда ворвались люди и начали бить палками по ногам, ягодицам, били головой об стену. Это продолжалось минут пять, потом они ушли, через 30 минут сказали, что едем в Херсон и есть время подумать, что рассказать. Во время пути военные били ладонью по голове и при этом смеялись, заставляли нас прижиматься к канистрам и нюхать запах.
Нас вывели и повели в подвал, меня завели в помещение 2х4 метра, где на полу были деревянные поддоны, стул и письменный стол. Меня посадили в центре, привязали к стулу, на руки надели металлические фиксаторы. В комнату зашли 4-5 человек, начали кричать, дотрагивались до моей головы металлическим предметом и подавали напряжение. Я не мог пошевелиться и испытывал сильную боль. Допрос в пыточной продолжался около получаса. В двух метрах от пыточной при входе находилась решетка, днем я был прикован к ней наручниками. В сыром коридоре с плохим освещением было 8-9 комнат, в каждой 3-5 человек. В конце коридора были большие камеры, там людей было больше. В камерах были смотровое отверстие и отверстие для кормления. Меня завели в камеру, где были кучи мусора, стоял отвратительный запах гнили и летали мошки, развязали руки и сняли пакет с головы...
Суд:
— Может быть, вы не совсем поняли смысл заявления. Та обстановка вряд ли поможет следователям, которые будут заниматься рассмотрением заявления для принятия решения о признаках состава преступления, о применении к вам недозволенных методах следствия. Конкретные сведения нужны.
Адвокат Саморукова:
— Условия содержания в подвале тоже были пыточными, пытки это и когда морят голодом, не пускают в туалет, а не только когда бьют.
— Конкретные факты, что повлияло на дачу показаний.
— Меня завели в комнату с плохим освещением, я видел, что кто-то лежит и не реагирует. Это был раненый человек, он был сильно избит, у него были сломаны несколько ребер. Он рассказал, что его и еще одного человека забрали вооруженные люди, которые ворвались в магазин, забрали деньги и привезли в пакетах в пыточную.
В подвале избивали и пытали, я слышал крики, по которым узнал Дениса Ляльку, его избивали и пытали около часа, потом пристегнули, он стоял и стонал, просил, чтобы его отцепили, так простоял пару часов, пока не потерял сознание. Мы всегда слышали, кого пытают, о чем спрашивают, о чем разговаривают военные. Дверь специально держали открытой, чтобы мы слышали. Пытки длились неделю, водили по очереди, пытали током, цепляли провода за половые органы, били палками по стопам, ягодицам, обливали водой, делали «обезьяну».
Особой жестокостью отличался самый молодой на вид, маленького роста, худой с позывным «Орел», он картавил и никогда не прятал лицо, заходил показывать пропагандистскую информацию, любил снимать допросы и издевательства, заставлял учить гимн России.
Через пару дней к нам присоединился Офицеров, был Ковальский и другие. «Орел» кормил нас макаронами с тушенкой один раз в два дня, иногда один раз в три дня. Я похудел на 25 кг. Каждое утро приходил «Ворон» и разрешал набирать воду в бутылки и выливать мочу. Там, где набирали воду, была большая решетка, где прицепляли наручниками. Тех, кого прицепляли, били военные, каждый день привозили и пытали людей и увозили в неизвестном направлении. Офицеров провисел на решетке пять суток и не спал. На стенах мы записывали свои данные, всех, кого пытали.
Там были молодые девушки и женщины, удерживали мальчика 11 лет, он все время плакал и просился к маме.
Я видел его потом в «Лефортово», где узнал, что он из Киселевки Херсонской области.
К нам привозили журналистов, священников, активистов, блогеров. В 20-х числах сентября ко мне в очередной раз подсоединили провода на половой член, уложили на бок со связанными руками, один из присутствующих нажимал ногой на мои ягодицы. Картавый бил палкой по спине, ягодицам и ногам, обливали голову водой. Передо мной пытали моего друга Дениса Ляльку. На следующий день меня повезли на обыск домой, во дворе стоял военный автомобиль, я вышел без футболки и соседи увидели, что у меня черная спина, все поняли, в каком я состоянии.
В августе 2022 года дали бритвенный станок, велели привести себя в порядок, выдали шорты и футболку и повезли в Херсон. Там дали паспорт, телефон и мое удостоверение Красного Креста — сказали, что будут имитировать мое задержание и чтобы я упал так, чтобы не разбить лицо. Снимали, как изымали у меня документы, все с первого дубля, потом это было выложено в интернет и показано на телеканале «Россия 24».
В сентябре 2022 года у военных было паническое настроение и они срывались на нас: прятали в пыточной, стреляли в потолок, все ждали своей очереди на расстрел, заходили за каждым, требовали подходить к окну и подставлять голову, играли в русскую рулетку, избивали тех, кто висел на решетке, задавали вопросы о патриотических чувствах под произведение «Вставай, страна огромная», складывалось впечатление, что это было самоуправство. Основной заводила был парень лет 20 с позывным «Север». Начали собирать вещи и вывозить, нас по очереди водили в камеру, где находилось оружие и взрывчатка, заставляли брать и оставлять отпечатки, мне дали вещество, похожее на пластилин.
2-3 октября 2022 года нас выводили по очереди в коридор, показывали, где поставить подпись, в чем обвиняют, не сообщали. Утром вывели на улицу, руки зафиксировали, сказали, что едем в Крым. Там повезли в ФСБ Симферополя, начали водить по кабинетам, фотографировать, познакомили с адвокатом, который сказал, что нам никто безопасность не гарантирует и методы дознания в Крыму не отличаются, что нас не отпустят, если мы будем отрицать. Через адвоката я передал жене, что жив.
Там узнал, что меня обвиняют в международном терроризме, я подписал свои показания, не читая, так как у меня не было сил, я был слаб от голода и сутки не ел.
Суд в Симферополе избрал меру пресечения, затем отвезли в СИЗО, нас поставили лицом к стене, били и заталкивали в разные комнаты, я потерял сознание и очнулся в кабинете. Я узнал одного из участвовавших в пытках — позже узнал, что это Курбатов в звании капитана. Зашел омоновец и стал избивать меня руками и ногами: «Ах, это ты взрывал моих братьев».
Ребята из Украины сидели там около 6 месяцев без обвинения. Туда привезли Резника и Гейдта, развели в разные камеры, был целый этаж с украинцами. Каждую ночь было слышно, как кого-то избивают, били шокером. 14 октября 2022 года меня привезли в «Лефортово», врач увидел, что у меня спина черного цвета, но отразил ли он это в личном деле — неизвестно. Сейчас у меня постоянно болит голова и учащено мочеиспускание.
Прошу провести проверку и принять процессуальное решение по факту смерти Василия Стеценко 3 августа 2022 года в Херсоне, установить лиц, причастных к его гибели, установить лиц, причастных к моим пыткам с позывными «Север», «Тайсон», «Орел». Эти люди также измывались над иными лицами, чему я был свидетелем.
Прошу провести очные ставки, проверить факт пересечения мной границы, опросить в рамках проверки свидетелей моего похищения, опросить свидетелей убийства Стеценко.
— Признательные показания обосновываете пытками?
— Да.
Следующим о пытках рассказал Денис Лялька:
— Я, Лялька Денис Николаевич 1988 года рождения, военнослужащий ВСУ, звание — старший солдат, воинская часть № 1736. 24 апреля 2022 года я приехал в Херсон домой, решил остаться, быть волонтером и по совместительству заниматься оптовой продажей и поставкой бытовой химии, продуктов питания. 6 августа 2022 года около 19 часов вечера ко мне в квартиру вломились неизвестные мне люди с оружием без объяснений начали меня избивать, спрашивали, где оружие, взрывчатка. Меня отвезли в подвал здания МВД Украины на улице Кирова, завели в комнату, которую называли «пыточной», повалили на пол, подключили металлический фиксатор к руке и ноге, пытали током, спрашивали, где оружие, схроны, избивали.
После на руки надели наручники и прикрепили к решетке на высоте полного роста на всю ночь, продолжали избивать, спрашивали контакты сотрудников СБУ, разведки Украины.
Через некоторое время они ушли и сказали, что вернутся утром и заберут меня с решетки, если я доживу. Всю ночь я простоял прикованным, периодически терял сознание, но боль от наручников, которые стягивали руки до кости от тяжести повисшего тела приводила меня в сознание. Шрамы от наручников на запястьях рук у меня остались до сих пор.
Утром меня повели на второй этаж, посадили на стул и продолжили избивать где-то до обеда и задавали те же вопросы. Два раза меня откачивали, я терял сознание, чтобы приходил в сознание — били ногами. Примерно в обед меня отвели обратно в подвал и повесили на решетку, вернулись и опять отвели на этаж, спрашивали, где я служил, где находятся схроны с оружием, кого я знаю из СБУ, «Азова», теробороны. Я никого не знаю и поэтому не мог ничего сказать. Была игра в русскую рулетку: стреляли то в пол, то в меня. Через несколько часов меня отвели в камеру-карцер в подвале, там находились Кабаков, Резник, как звали третьего — я не помню. После перенесенных пыток у меня проблема с памятью. В подвале я видел Юру Каева, Сашу Офицерова, Александра Крайника, Сергея Гейдта, Юрия Тавожнянского, Семенюка Николу и Сергея, Женю Шкодик, Елену Тарасову, Инну Усачеву и многих других. Раз в день нам разрешали выйти из карцера попить и сходить в туалет, сотрудники контролировали, чтобы мы не общались...
— Поближе к недозволенным методам и как повлияли.
— Кормили через день по ложке каши. Я свидетель, как избивали Резника. Через какое-то время меня отвезли домой, где я жил до задержания, там я увидел, что в квартире остался только холодильник и газовая плита. Когда возили на базу, где я работал, я видел, что там тоже все было разграблено…
— На грабеж подадите отдельное заявление. Еще раз для всех подсудимых, все высказались: вину не признаем, а те показания, которые в деле, не подтверждаем, потому что применялись недозволенные методы. В рамках этой проверки эти обстоятельства проверяться не будут, вы можете даже не упоминать, мы тратим время. Понимаете, в чем смысл?
— Спустя время за мной снова пришли в карцер и забрали в пыточную, подключили ток, задавали те же вопросы. За две недели до выезда в Крым меня водили на полиграф, сказали, что если не пройду, умру в пыточной.
За неделю до выезда в Симферополь меня вывели, положили пистолет на стол, бумаги листов десять, дали ручку: «Либо ставишь подпись, либо пуля». Не знаю, что подписывал, что мы группа террористов, нацистов, все подтверждаем. После этого нас вывезли в Симферополь, мы ехали с Резником в багажнике, руки были связаны, на границе пересадили в автобус до здания ФСБ. Нас выводили в кабинет к следователю, после допросов отвезли в ИВС, а утром отвезли в суд, где решался вопрос об аресте.
Вечером в СИЗО Симферополя я встретил человека, который сказал: «Лялька, это ты? Сейчас мы с тобой пообщаемся. Сейчас будешь подписывать все или я прирежу». Этот человек присутствовал на пытках в подвале. Завели в кабинет, там был Тавожнянский и Ковальский. Меня избивали головой о металлический шкаф, били ногами и руками, я стоял на коленях где-то час-полтора, шел разговор с избиениями. Через две недели нас вывезли в «Лефортово», в кабинете мне сказали отказаться от адвоката, а если я думаю отказываться от показаний, то поеду опять на подвал и потом буду подписывать все. Я сказал, что не буду ничего отрицать. Там держали женщин, их часто меняли, был ребенок примерно 11 лет и 14 лет…
— Давайте мы про других людей сейчас не говорим.
Адвокат Татьяна Окушко:
— Уточняющий вопрос только, когда вас 6 августа в доме задерживали, вам причины, основания задержания говорили?
— Нет, начали избивать, мародерить, я не понимал, что происходит.
— Когда вы узнали, на каком основании задержаны?
— 6 октября в Симферополе.
— Этих лиц, которые вас задерживали, содержали в подвале, сможете опознать?
— Да.
— Еще вы говорили про следственные действия, эксперимент, вы что-либо слышали про съемки?
— За неделю до того, как нас вывезли в Симферополь, завели в помещение, где были на столе автоматы, разобранная взрывчатка, набор гаек, болтов. Картавый зашел: «Давай, трогай, оставляй отпечатки пальцев», Кабакову, Резнику то же сказал.
Адвокат Вера Гончарова:
— Денис Николаевич, когда вы увидели Резника в подвале, на нем были следы побоев, синяки, ссадины, кровь, разорванная одежда?
— Не только на нем, все были избиты, он в порванных трусах был.
Председательствующий:
— В Москве что-либо подписывали под воздействием недозволенных методов?
— Мне сказали, что повторится подвальное приключение.
— Суд правильно понимает, что показания не подтверждаете, ссылаясь на недозволенные методы следствия?
— Да.
Затем адвокат Гончарова зачитала заявление своего подзащитного Константина Резника:
— Я, Резник Константин Викторович, 2 июля 1964 года рождения, украинец, похищен 21 июля 2022 года в магазине «Продукты» вместе с Кабаковым Сергеем неизвестными людьми, представившимися сотрудниками ФСБ, в присутствии посетителей. Нас отвезли в Херсон, изъяли сумки с телефонами и документами, одели на голову пакет, обмотали скотчем, отвезли в здание УВД.
Вышел один из пытавших нас людей, мы его потом знали под позывным «Хмурый», спросил, кто из нас Резник. Меня отвели вниз, надели наручники, стали спрашивать, где оружие, били по голове руками и ногами, полицейскими палками, бутылками с водой, тыкали пистолетами, было минимум четыре человека. Сколько это продолжалось, не могу сказать, так как несколько раз отключался. Потом повезли домой, провели обыск, дома ничего не нашли, изъяли ноутбук и смартфон. Отвезли в здание УВД, поместили в камеру одного, воды и еды в этот день не давали.
22 июля принесли бумагу и ручку, сказали написать о складах с оружием и связях с СБУ — я ответил, что связей нет, просто среди наших заказчиков есть сотрудники СБУ, ВСУ и МВД так же, как и поддержавшие Россию. Я попросил воды — мне ответили: «Сейчас напьешься», обмотали голову и стали опускать в емкость с водой, я захлебывался, меня рвало, повесили на решетку за руки на несколько часов. Я слышал, как повели на «процедуры» Кабакова, пока висел на решетке, слышал его вопли. В комнате меня полностью раздели, руки стянули стяжкой, на гениталии и грудь прикрутили электроды, сказали правую ногу согнуть в колене, электричество и избиения происходили одновременно, били полицейскими палками.
Задавали вопросы об оружии, называли фамилии людей, нужно было сказать, что я с ними знаком, но я отрицал. Когда прекратилось, не смогли снять электрод с гениталий, потому что он прикипел, сказали, чтобы я сам снял.
Ни воды, ни еды не дали, утром повели к следователю. Молодой человек в форме начал задавать вопросы о знакомствах, хотел, чтобы я сказал, что был завербован СБУ. Со мной провели ту же процедуру, только я чаще отключался от ударов. Картавый кричал, чтобы промежуток между разрядами делали меньше, потому что я успеваю придумывать ответ.
После процедуры отвели в другую камеру, где находились Стеценко, Король и Гвоздев — они сказали, что два дня слушают, как со мной «работают». Очень плох был Стеценко, он был черным от побоев, хотел пить, ночью начал пить мочу. Утром от побоев я так распух, что с трудом влез в брюки. Начали снимать на телефон мою поясницу, задницу со словами: «Будем показывать, что будет за непослушание». Повозились некоторое время со словами «Ты старый все равно», стали говорить, что могут привезти мою жену и внучку, поместили в одиночную камеру, дали воды и галет. 25-го меня и Кабакова возили по городу в багажнике, Александр Третьяков видел, как нас доставали и запихивали в багажник. Нас поместили в одну камеру с Кабаковым, воды давали по литру в сутки, не кормили, в туалет водили только перед «процедурами». К нам в камеру поместили представителя Красного Креста Акинченко, дали банку тушенки на троих.
28 июля на несколько часов подвесили на решетку, потом отвезли на площадь Чорновола — через 20 минут ко мне подошел Тавожнянский и дал 5 тысяч гривен. Я не понял даже, что произошло, потом меня отвезли в подвал. Утром отвезли в город, в машине сказали снять мешок — я увидел внука.
«Старый, ты все понял, сотрудничать будем?» Я согласился. На мой вопрос, куда забрали Сергея, ответили: «На ликвидацию», сказал, что меня сейчас обнулят.
Вывезли на остров в районе Нефтегавани, повесили на шею сумку Кабакова и сказали, чтобы ждал, в кустах сидели бойцы спецназа. Подлетает автомобиль, из него выскочили бойцы, положили на землю — на видео видно, что я так ослабел, что не мог поднять голову, ее рукой поворачивал боец спецназа. Там сидел Кабаков, сказал, что его тоже снимали в «кино», руководил Слава «Хмурый». Кабаков сказал, что у них был план сбить меня автомобилем. Картавый принес опросник с ответами, после обеда проверил, как мы выучили задание, там присутствовали Лялька и другие.
Нас посадили за стол, сказали снять мешок, на столе стояли микрофоны телеканала «Россия 24», видеотехника, люди в экипировке сказали, чтобы я не вздумал «чудить». Мне задали вопросы по опроснику, я ответил, как мне было приказано, корреспонденты были очень довольны.
Я, Кабаков, Лялька, Сергеев, Шкода — когда нас не кормили четыре дня, у нас начался нервный срыв, мы попросили хотя бы галет — пришли два бойца, забрали нас и повесили на решетку. Когда я отключался, весь подвал кричал и звал — говорили, что я придуриваюсь.
15-20 сентября мы услышали в коридоре выстрелы, к нам в камеру вошел Картавый: «Старый, ты жить хочешь? Твоего дружка уже ликвидировали». Не могу это описать. Офицеров провисел на решетке шесть суток подряд. Стеценко умер в подвале от побоев 3 октября. Фамилии всех сидевших Кабаков записал карандашом на деревянной панели.
Потом нас повезли в Крым, пересадили на границе в автобус. Я был психически, морально и физически истощен и подписал все. Нас отвезли в суд, где на наши доводы никто не обращал внимания. По прибытии в СИЗО Симферополя нас несколько часов избивали. 13 октября 2023 года нас отвезли в «Лефортово».
Прошу провести проверку указанных фактов и обстоятельств и вынести процессуальное решение, установить лиц, причастных к убийству Стеценко, причастных к моему похищению, обстоятельства пересечения границы РФ 6 октября, установить и опросить свидетелей, видевших меня, которые могут подтвердить, как меня доставляли и извлекали для участия в оперативных мероприятиях.
— Константин Викторович, скажите пожалуйста, когда вас привезли в Москву, следователь на вас давление оказывал?
— Говорили, чтобы вел себя нормально, потому что возможна «воспитательная акция» — поездка в Тверь или Донецк, чтобы я все документы подписывал и держался той линии, которую подписал в Симферополе.
— В Симферополе когда вас задержали, адвокат присутствовал? Вы подписывали какие-то документы в присутствии адвоката?
— Мы 75 дней пробыли в подвале, мне было все равно. Адвокат говорил, что лучше согласиться — так будет легче.
Следующим заявление о применении пыток подал Юрий Тавожнянский:
— На самом деле я был задержан 28 июля, а не 6 октября 2022 года. В результате применения пыток, насилия физического и психологического, угроз в отношении моей семьи я был вынужден подписать признательные показания. Прошу провести проверку по этому поводу и принять процессуальное решение. Все подробности с фамилиями изложены в письменном виде на трех страницах.
Следующий — Сергей Гейдт:
— Хочу поддержать всех, в принципе у меня в заявлении все изложено, в каком состоянии я находился, также прошу провести проверку.
Адвокат Гейдта:
— В процессе давления, которое на вас оказывалось в Симферополе, Москве адвокат присутствовал?
— Нет.
Сергей Кабаков:
— Я тоже подробно описал все обстоятельства в Херсоне, Симферополе, Москве. Они будут во многом повторяться с показаниями Резника, большую часть времени мы были вдвоем. Задержаны мы были 21 июля, были доставлены в здание УМВД в Херсоне, в подвале нас содержали до 6 октября. На протяжении всего этого срока мы подвергались пыткам электрическим током, избиениям, угрожали жизнью родным и близким. Даже не хочу это все читать. Прошу провести проверку по факту применения пыток ко мне и моим товарищам.
Адвокат Кузнецова:
— Вы слышали показания Резника, он указывал, что свидетелями вашего задержания и пыток, следственных мероприятий были некоторые граждане и он называл фамилии, подтверждаете это?
— Когда нас задерживали, вывозили на съемку, свидетели постоянно присутствовали, также работали камеры в городе, видео с этих камер получены.
— По поводу смерти Стеценко 3 августа 2022 года подтверждаете, что он умер от пыток?
— Совершенно так. Первый день, когда нас привезли 21 июля, меня повесили на решетку, его сразу завели в «процедурку», и нас меняли местами несколько раз. Мы друг друга не видели, у меня шапка на голове была, у него пакет, обмотанный скотчем. В первую ночь я находился со Стеценко в камере, я его видел избитым.
Чтобы не задавать детальные уточняющие вопросы, адвокат Кузнецова далее огласила заявление своего доверителя:
— Я был похищен на территории Украины, гражданином которой являюсь, в городе Херсон в магазине «Продукты» вместе с Резником. К нам подошли люди, представившиеся сотрудниками ВГА. Позже в подвале они сообщили, что являются сотрудниками ФСБ. Отвезли нас в подвальное помещение, там меня сразу без объяснения пристегнули наручниками к решетке и начали избивать. Я слышал, как Резника тоже начали избивать, задавали вопросы самые разные, от таких, как «знаю ли я сотрудников полиции, прокуратуры, СБУ» до таких, как «когда началась Вторая мировая война, знаю ли я гимн России».
В этом подвале меня держали до 6 октября, неоднократно пытали током, подключали к мизинцам, когда им показалось этого мало, подключили к гениталиям и ягодицам так, чтобы ток приносил невыносимые страдания. Пытки током всегда проходили в небольшой комнате, которую они называли процедурной: ложили на деревянный поддон, подключали контакты и подавали ток, избивали ногами и дубинкой. Однажды привели сильно избитым Василия Стеценко, он не мог есть, пить и внятно говорить.
На следующий день меня перевели в другое помещение, позже ко мне начали подселять других людей. В камере не было ни воды, ни туалета, ни нар, спали на деревянном помосте, в общий туалет выводили не каждый день и время пользования было ограничено. Целыми днями и ночами были слышны крики в пыточной, это не давало возможности прийти в себя, собраться с мыслями. Я слышал, как из другой камеры выводили кого-то, потом раздавался пистолетный выстрел. Охранники говорили, что сейчас наступит наша очередь, так как нас тут слишком много набралось.
3 августа в камере умер Василий Стеценко, который проходит по нашему уголовному делу и числится в розыске. Я слышал, как кричали, что умирает человек, через какое-то время были слышны голоса охранников, из их разговора было ясно, что необходимую помощь оказать не смогут, так как нет необходимых средств. Потом слышали, как выносили тело в пакете.
Нас кормили не каждый день, наша камера неоднократно не получала пищу три дня подряд. Один раз Резник сказал, что мы не ели несколько дней и просил выдать несколько галет, за что нас пристегнули к решетке. Так мы простояли, пока у Резника не начался сердечный приступ, даже после этого нас отстегнули не сразу, отвели в камеру, приказали не кормить нас. Неоднократно вывозили в багажнике на так называемые следственные действия. Сотрудники ФСБ проводили видеосъемку. нас доставали из багажника по одному. На меня из кустов выскочили бойцы, вооруженные автоматами. Когда съемка окончилась, они сняли с лиц маски — оказалось, что это те же лица, которые пытают нас в подвале. Съемку на квартире также проводили неоднократно, нам дали в руки пластид и заставили его разминать. Потом привезли назад в здание УМВД, где сделали смывы с рук, вынудили подписать добровольное согласие на проведение обыска. Ни на одном из обысков я не присутствовал, не присутствовали никакие понятые. При производстве следственных действий в разное время со мной находились Резник, Лялька, Офицеров. В подвале были другие люди, не обвиняемые по нашему делу, женщина и два несовершеннолетних ребенка, один все время просился к маме.
6 октября к нам пришли охранники, погрузили в машину и повезли в неизвестном направлении, пересадили в автобус. Со временем нам разрешили снять шапки, перевезли через границу на территорию республики Крым. В автобусе я познакомился с другими фигурантами дела. Нас привезли в УФСБ Симферополя, там допрашивал следователь, он требовал подписать протоколы, допросы, которые были заранее подготовлены. Адвокат по назначению убеждала меня все подписать, иначе придется здесь провести всю ночь, также убеждала, что это первичные допросы и они ничего не значат.
Я похудел на 25 кг, учитывая голод, ощущение безнадежности, я подписал документы. Потом нас отвезли на медобследование, которое заняло не более 20 минут. В ИВС мне удалось поспать пару часов первый раз за это время на матраце. 7 октября меня доставили в суд в состоянии полной прострации, где мне избрали меру пресечения. Связаться с родными не дали. Отвезли в СИЗО, где нас избивали, оскорбляли. После перевода в «Лефортово» я четыре месяца содержался в одиночной камере. Прошу суд провести проверку по факту применения пыток ко мне и моим товарищам.
— Сергей Владимирович, вы сможете опознать людей которые вас пытали?
— Да.
Следующим огласил заявление Сергей Офицеров:
— У меня то же ходатайство, я был задержан в украинском городе Херсон на квартире отца. Зашли трое человек в камуфляжной форме без знаков различия, приказали лечь на пол, направив на меня пистолет, руки стянули пластиковыми стяжками. После того, как вывели и отец закрыл дверь, одели на голову мешок и начали наносить удары руками и ногами. На мой вопрос: «Зачем? Я же не сопротивляюсь», сказали: «Если бы не отец, мы бы тебя в квартире поломали». Избиения продолжались все время, что мы спускались по лестнице вниз. Меня толкнули в машину на заднее сиденье и, сев с двух сторон, продолжали наносить удары по корпусу, звучали угрозы, что жизнь моя закончена.
Затем мы приехали, меня завели в подвал и сказали стоять, не двигаясь, так я простоял около часа, слышал, как кто-то кричал, и по разговорам понял, что жизнь человека в этом месте ничего не стоит.
Меня завели в первую дверь слева от входа, где под ногами были деревянные поддоны, поставили на колени, сопровождая приказ ударами, началась пытка током: все тело сводит судорога, говорили «рассказывать», на вопрос «что рассказывать?» я получал новый разряд. Сколько это продолжалось, сказать трудно. Потом отвели к решетке, пристегнули наручниками, сказали, что придут через час и у меня есть время подумать. Потом снова повторилась пытка током и побои, опять пристегнули к решетке, где я простоял до следующего дня. Вечером из одной камеры вынесли тело, завернутое в целлофан.
Часов в 10-11 утра меня отстегнули и срезали пластиковые стяжки, так как руки очень сильно отекли, впервые отвели в туалет, где я смог попить воды. Далее был допрос по той же схеме: пытка током, вопросы, где схроны, оружие. После меня снова пристегнули к решетке так, чтобы я не смог сесть, запястья покрылись волдырями. Воды снова не дали, в туалет не водили, медицинскую помощь не оказывали. Каждый проходящий мимо считал своим долгом нанести удар, я находился в шапке все это время, при этом радовались, если я не успевал напрячь мышцы и удар был неожиданным.
На четвертый день меня отвели на допрос на второй этаж, где дали банку тушенки, впервые я поел, потом снова пристегнули к решетке. По прошествии шести суток у меня случились слуховые галлюцинации, так как все это время я не спал и практически не ел. Я сказал, что готов подписать все, что скажут. Когда проснулся, я понял, что у меня сломаны ребра — пока стоял, этого не замечал. Меня завели в процедурную, была угроза изнасилованием деревянной дубинкой. Каждый день приводили кого-то нового.
Еду сначала давали банку тушенки на троих в сутки, остальное вода, недели через две нам начали давать галеты, в какой-то момент макароны 150-200 грамм и несколько галет, чаще бывало, что вообще не кормили. За все время нахождения в подвале нас не кормили 15 дней, то ли забывали кормить, то ли специально. Я похудел на 15-20 кг. Однажды при очередной пытке током разряд застал меня на выдохе и вдохнуть я уже не смог, тогда испугался в какой-то момент. Отбивали пятки, добавилась игра в русскую рулетку, была имитация расстрела: меня вывели в процедурную и сказали, что нас слишком много, выстрелили над головой, позже сказали, что это шутка.
За неделю до того, как нас вывезли, нас приводили в процедурную подписывать бумаги. Что я там подписывал, не знаю. 6 октября нас вывезли в Симферополь, там я впервые узнал, в чем меня обвиняют. После пережитого кроме апатии не осталось ничего, я подписал то, что дали — как оказалось впоследствии, даже отказ от звонка родственнику. Все эти 63 дня подвала — это все одна большая пытка. После подписания нас отвезли в ИВС, там я впервые поел досыта, получилось умыться и впервые поспать на матрасе под одеялом. Считаю, что мое задержание не имеет законных оснований и по сути является похищением. Прошу провести проверку по вышеизложенным фактам.
Адвокат Сидоркина:
— Сергей Геннадьевич, 3 августа при вашем задержании вам разъяснялись права, пояснялись основания задержания?
— Нет, зашли люди в форме, они не представлялись.
— Вы перечислили, что в подвале в Херсоне проводились мероприятия, какие процессуальные документы вы подписывали?
— Не могу знать, подписывал, не читая.
— Помимо обыска какие-то еще мероприятия проводились?
— Не могу знать, так как находился в подвале.
Сергей Ковальский устно пояснил, что также подписывал документы под давлением и подвергался пыткам, письменное заявление подготовит к следующему заседанию.
Позицию Олега Богданова высказал его защитник Никита Буклов:
— С ходатайством о применении недозволенных методов следствия мой подзащитный в данный момент выступать не желает и показания давать не желает. На все вопросы будет отвечать в конце судебного следствия.
30 мая 2024
Заседание 30 мая началось с сообщения, что Сергей Гейдт участвует из СИЗО-1 посредством видеоконференцсвязи. Его защитница Кинчевская ходатайствовала от отложении слушания:
– Я не могу выяснить, что сейчас происходит с моим подзащитным, каково его состояние здоровья, может ли он фактически участвовать. Продолжение судебного разбирательства при таких условиях нарушит право на защиту. У меня нет возможности согласовать с ним позицию.
Председательствующий огласил поступившую из медицинской службы ФСИН справку от 30 мая 2024 года: «Гейдт Сергей Анатольевич. Диагноз – линейная рана лба, ЗЧМТ под вопросом, в настоящее время участие в судебно-следственных действиях не рекомендовано по медицинским показаниям».
Гособвинитель заявил ходатайство о продлении подсудимым срока содержания под стражей и оглашении материалов, характеризующих личность, в рамках рассмотрения ходатайства. Защита возражала против рассмотрения вопроса по мере пресечения в отсутствие обвиняемого Гейдта.
Адвокат Сергея Офицерова Светлана Сидоркина:
– Вопрос о мере пресечения является неотъемлемой частью судебного разбирательства. Гейдт по состоянию здоровья не может участвовать, его личного участия как такового нет. Продление ареста в таком случае будет незаконным и необоснованным, тем более с использованием системы ВКС, тем более мы самого Гейдта не видим.
Адвокат Юрия Каева Анастасия Саморукова:
– Мы при озвученном диагнозе ЗЧМТ не знаем, насколько Гейдт может понимать суть происходящего. Это будет не только нарушением права на защиту, но и продолжением пыток. Законных оснований рассматривать ходатайство прокурора в его отсутствие нет.
Суд определил рассмотреть вопрос о продлении срока содержания под стражей в отсутствие Гейдта. ВКС была прекращена.
Государственный обвинитель огласил ряд материалов дела, среди которых постановления о возбуждении дела, продлении срока содержания под стражей, протоколы задержания, заключения судебно-психиатрической экспертизы, постановления о привлечении в качестве обвиняемых.
Защита возражала против оглашения указанных документов.
Адвокат Саморукова:
– Нами было заявлено о пытках и что этот документ был фактически сфальсифицирован. Гособвинитель сказал, что будет оглашать характеризующие материалы, это явно не характеризующие.
Адвокат Ковальского Беркович:
– Мы также возражаем против оглашения, Ковальский показал, что был задержан за два месяца до указанной в протоколе даты. Этот документ сфальсифицирован, два месяца он содержался в местах лишения свободы без надлежащего оформления.
Адвокат Дениса Ляльки Татьяна Окушко:
– Мы сейчас рассматриваем ходатайство по мере пресечения или исследуем доказательства? Заявлялось ходатайство только об оглашении сведений, характеризующих личность. Мы тогда заявим ходатайство об исключении доказательств, полученных с применением пыток.
Светлана Сидоркина:
– Возражаю против оглашения, мой подзащитный Офицеров заявлял, что все процессуальные документы являются незаконными, поскольку в отношении него применялись пытки.
Константин Резник:
– Возражаю против этого документа, потому что я до этого уже 75 суток находился в неизвестно каком состоянии в городе Херсон.
Юрий Тавожнянский:
– Мы неоднократно указывали, что были задержаны в совсем других местах. Какие доказательства несет данный протокол, что я могу скрыться от судебного следствия?
Адвокат Окушко:
– В ходе судебного разбирательства мой подзащитный пояснил, что 6 августа был насильно задержан, удерживался без обвинения и каких-либо объяснений неизвестными лицами. Законность лишения свободы подсудимых с 6 августа по 6 октября не проверена. Оперативно-розыскные мероприятия проводились в период произвольного лишения свободы. Произвольный арест сам по себе влечет за собой незаконность любого его продления.
Адвокат Саморукова:
– Мой подзащитный Юрий Каев давал исчерпывающие показания, когда и при каких обстоятельствах был задержан 5 августа, а не 6 октября. Два месяца он находился в Херсоне в подвале здания ГУМВД, где подвергался незаконному физическому воздействию.
В материалах дела есть документы с фактической датой задержания, содержится указание на то, что «5 августа преступная деятельность Каева пресечена». В материалах дела отсутствуют сведения, каким образом гражданин иностранного государства при отсутствии загранпаспорта пересек границу РФ и оказался в здании ФСБ в Симферополе. Мы вынуждены сделать вывод, что Юрий Юрьевич был похищен с территории Украины. Все эти обстоятельства необходимо изучить, и именно для этого суд просил нас сделать письменное заявление по факту применения недозволенных способов ведения следствия. Разрешение вопроса о мере пресечения без выяснения этих обстоятельств невозможно, разве что для тех людей, которые это творили с моим подзащитным.
Адвокат Сидоркина:
– Гособвинитель говорит, что обстоятельства, послужившие причиной для избрания меры пресечения в виде заключения под стражу, не изменились. На самом деле они изменились – документы, составленные в ходе ОРМ, оспариваются стороной защиты. Мой подзащитный не может повлиять на ход судебного следствия, никого из свидетелей он не знает, обстоятельств, свидетельствующих, что мой подзащитный может скрыться, нет. Офицеров является комбатантом независимо от того, что он не был военнослужащим на момент фактического задержания. Он находился на территории Украины и считает себя гражданином Украины, считает себя неподсудным данному суду. Вопрос о продлении меры пресечения в отношении него является незаконным и необоснованным.
Сергей Офицеров:
– Согласен с мнением адвоката, я уже 22 месяца нахожусь в СИЗО, два месяца подвала и пыток, основываясь только на том, что меня задержали в здании ФСБ 6 октября. Больше ничем не подтверждается, что я могу как-то помешать следствию. Как я вообще попал в здание ФСБ из города Херсона, имея при себе только водительское удостоверение?
Адвокат Сергея Кабакова:
– Законных оснований для продления не имеется, Сергей Владимирович заявил, что также был незаконно задержан и длительное время содержался в подвале в нечеловеческих условиях. Все показания были даны под физическим и психическим воздействием. Все это было сделано для того, чтобы заставить подсудимых дать нужные следствию показания. Утверждение, что подсудимые могут угрожать свидетелям и скрыться, являются голословными.
Сергей Кабаков:
– Полностью согласен с адвокатом, прошу отказать прокурору в ходатайстве о продлении срока содержания под стражей. Еще раз заявляю, что был задержан 21 июля, сроки моего содержания исчисляются неверно. При задержании я был лишен юридической помощи, любой возможности защищаться, было нарушено мое право на защиту, на территорию РФ я был привезен незаконно. Хотя бы на этом основании прошу отказать прокурору и избрать меру пресечения, не связанную с содержанием под стражу.
Адвокат Константина Резника:
– Прошу в ходатайстве отказать, все это надуманно, доказательств никаких нету.
Адвокат Сергея Ковальского Беркович:
– Доказательств вины моего подзащитного нет, он показал, что находился на территории Украины. Херсонская область вошла в состав РФ только 4 октября 2022 года, инкриминируются ему события, совершенные ранее. Ни о каком акте международного терроризма речи быть не может, никаких преступлений против России и граждан РФ Ковальский не совершал, является военнослужащим, включен в соответствующий реестр ВСУ, пытки и взятие в плен зарегистрированы уголовным производством Украины. Прошу в ходатайстве прокурора отказать и из-под стражи Ковальского освободить.
Адвокат Ковальского Лопухина:
– Поддерживаю доводы своего коллеги, рассмотрение данного ходатайства является преждевременным, поскольку были поданы заявления о применении пыток. Также на момент совершения вменяемого Ковальскому преступления город Херсон являлся одним из субъектов Украины, и Ковальским, как гражданином Украины, выполнялся воинский долг по обороне и защите своего государства от проводимой РФ СВО.
Считаю, что Ковальский не подлежит уголовному преследованию на территории РФ, поскольку он на законных основаниях как военнослужащий принимал участие в военных действиях и в связи с этим пользуется иммунитетом от судебного преследования.
Сергей Ковальский:
– Полностью поддерживаю своих адвокатов, хочу заявить, что на меня не распространяются нормы уголовного законодательства РФ, так как я являюсь действующим военнослужащим ВСУ, офицером, был захвачен в плен 3 августа в зоне вооруженного конфликта. Прошу определить мое дальнейшее содержание, как того требуют нормы Женевской конвенции.
Адвокат Олега Богданова Никита Буклов:
– Просим в удовлетворении ходатайства гособвинителя отказать, так как оно содержит фактические и процессуальные противоречия. Все подсудимые давали показания, что были задержаны не в ту дату, какой датирован протокол задержания – возникает вопрос об исчислении сроков содержания. Утверждение, что обстоятельства, послужившие основанием для избрания меры пресечения, не изменились, противоречит здравому смыслу и материалам уголовного дела. Если это верно, получается, что все эти полтора года предварительного следствия и судебное следствие прошли зря. Что касается процессуальной стороны ходатайства, большинство документов, оглашенных обвинением, в настоящее время оспариваются подсудимыми. При таких обстоятельств законно было бы презюмировать их недостоверность.
Олег Богданов:
– Фактически я был задержан 29 июля на территории Украины и незаконно был вывезен через границу РФ, где 6 октября мне предъявлено обвинение. Также я обращался по состоянию своего здоровья, мое состояние только ухудшается, болезнь прогрессирует.
– Правильно суд понял, что медицинское заключение о наличии заболеваний, препятствующих содержанию под стражей, у вас отсутствует?
– Даже обследование такое не проводилось, по жалобам, просьбам, настоятельным заявлениям.
Юрий Тавожнянский:
– Второй год на одних и тех же основаниях нам продлевают меру пресечения. Мы до сих пор не услышали, какие новые фактические обстоятельства появились, которые упоминает прокурор, свидетельствующие, что мы хотим и можем скрыться.
Выслушав мнения сторон, суд продлил обвиняемым срок содержания под стражей еще на три месяца.
27 июня 2024
В заседании 27 июня адвокаты ходатайствовали об истребовании документов, подтверждающих обстоятельства похищения подсудимых на территории Херсона — защита оспаривает даты задержания, указанные в материалах дела.
Адвокат Анна Кинчевская в защиту Сергея Гейдта:
— Прошу приобщить документы из Национального информационного бюро Украины, подтверждающие нахождение Гейдта в плену и постановление о признании в качестве потерпевшей жены Гейдта в связи с его насильственным исчезновением. Данные документы имеют значение как подтверждающие дату и обстоятельства задержания.
Адвокат Анастасия Саморукова в защиту Юрия Каева:
— Юрий Юрьевич тоже говорил о необходимости истребовать сведения о том, что он был перевезен через границу [без загранпаспорта]. Защита полагает, что он был незаконно похищен с территории Украины — это влияет на вопрос о законности получения доказательств.
Суд в ходатайствах защиты отказал.
Адвокат Светлана Сидоркина огласила коллективное ходатайство защитников о признании недопустимыми и исключении из числа доказательств заключений специалистов и протоколов осмотра предметов, составленных в ходе оперативно-розыскных мероприятий:
— В ходе допроса обвиняемые дали показания о применении к ним физического и психологического насилия, длительных регулярных избиениях, пытках голодом, инсценировках смертной казни с целью получения признательных показаний. Решения по заявлениям в настоящее время не принятые, доводы обвиняемых не были опровергнуты.
Подсудимые заявили, что насильственно были лишены свободы в Херсоне, на территории которого проводилась СВО, определяемой как территория международного военного конфликта. При этом в дальнейшем обвиняемым инкриминированы деяния, ответственность за которые не распространяется на комбатантов. Российские власти не признают за ними статус комбатантов, однако на всех лишенных свободы во время международного военного конфликта распространяются минимальные гарантии, перечисленные в Женевской конвенции.
Законность лишения свободы подсудимых не проверены вопреки требованиям законности. С каждым проводились оперативно-розыскные мероприятия, результаты которых легли в основу обвинения. При этом в материалах дела зафиксирован отказ от адвоката, который не может быть признан добровольным. В основу обвинения легли показания, полученные в результате пыток с 21 июля по 6 октября 2022 года, заключения специалистов, протоколы осмотра предметов. Просим признать недопустимыми и исключить из числа доказательств заключения специалистов № 392 от 6.10.22, № 393 от 6.10.22, № 394 от 6.10.22, протоколы осмотра предметов от 19.01.23, 13.03.23, 20.01.23.
Заявление подписали адвокаты Татьяна Окушко, Вера Гончарова, Светлана Сидоркина, Юлия Кузнецова, Анастасия Саморукова, Анна Кинчевская.
Юрий Тавожнянский прокомментировал ходатайство защиты:
— Такой момент все упускают: в материалах [оперативно-розыскных мероприятий], которые проводились, есть ссылки на закон об ОРМ, в котором четко указана норма, что действия данного закона не распространяются на граждан иностранного государства.
Суд в ходатайстве отказал.
Также в заседании адвокат Анастасия Саморукова высказала возражения на действия председательствующего:
— В который раз суд отказывает в рассмотрении жалобы на условия содержания. Я хотела обратить внимание, что условия содержания таковы, что мой подзащитный на прошлой неделе потерял сознание в камере. Если подобное будет продолжаться, когда в семиместной камере находятся от 10 до 25 человек, люди спят посменно, воздуха свежего нет, на прогулки не выводят и в баню тоже. Боюсь, что при таких обстоятельствах мой подзащитный и другие подсудимые, которые находятся в аналогичных условиях содержания, особенно сейчас, при отсутствии света и с повышенной влажностью, просто не смогут участвовать в судебном заседании. Во власти суда направить частное постановление или иное обращение в адрес СИЗО для того, чтобы предотвращать такие вещи, потому что мои запросы просто игнорируются. Мне приходит ответ, что все отлично, моему подзащитному вообще никаких ответов не приходит, потому что его ходатайства никуда не уходят, поэтому я считаю, что в данных обстоятельствах игнорирование судом подобных вопросов недопустимо.
В заседании 27 июня прокурор также огласил ряд материалов, составленных в ходе оперативно-розыскных мероприятий в Херсоне в августе 2022 года, в отношении Сергея Кабакова, Константина Резника и Сергея Ковальского.
Согласно обвинению, 2 августа 2022 года в районе остров Карантинный Кабаков по заданию сотрудника СБУ должен был заложить СВУ в водный мотоцикл сотрудника ВГА Херсонской области Ковалева, а Резник — привести в действие взрывное устройство. Кабаков был задержан в момент установки СВУ, Резник — в месте ожидания проезда Ковалева. У Кабакова был изъят предмет в бутылке детского питания, со слов специалиста, представлявший собой взрывное устройство. Затем Кабаков и Резник дали согласие на участие в оперативном эксперименте, по указанию сотрудника СБУ оборудовали тайник для СВУ на Староколодезной улице и заложили туда макет взрывного устройства, при попытке забрать которое был задержан Ковальский. Подсудимые дали пояснения относительно содержания оглашенных документов.
Сергей Кабаков:
— Я хотел бы обратить внимание на то, что я был задержан 21 июля 2022 года и по состоянию на 2 августа находился в камере подвала здания УВД Херсонской области. Заявление об участии в оперативном эксперименте было написано под давлением за день до выезда в Симферополь, 5 октября 2022 года. Ни разу не было понятых и все документы по факту подписывались в подвале. Я не знал, на чем я ставлю подпись — листы стопками давали в кормушку подписывать. Нас вывозили с целью ответить — они вели переписку, нам давался телефон, и мы должны были ответить несколько раз, подтвердить своим голосом факт переписки. Меня вывозили в багажнике связанным, с закрытыми глазами в район города остров Карантинный. Резник остался в багажнике, а меня вытащили, расстегнули руки, повесили через плечо сумку, похожую на мою, и сказали: «У тебя шанс остаться живым один — выполнять все требования». Из кустов выскочили люди в камуфляже, положили меня на землю, из сумки вытащили мой паспорт, бутылочку от детского питания, это все сфотографировали, бутылочку приложили к моим пальцам, вытащили содержимое типа пластилина, тоже по моим пальцам поводили.
Константин Резник:
— Я полностью подтверждаю слова Кабакова, документы полностью сфальсифицированы. 3 августа никаких осмотров не проводилось — это было в первых числах октября 2022 года. А эти все документы писались в подвале.
Сергей Ковальский:
— Это было постановочное видео: меня посадили с шапкой с закрытыми глазами, привезли на Староколодезную, вывели, сказали, я должен посмотреть влево-вправо. Они якобы спрятались, а я не увидел, нагнулся, еще раз посмотрел влево-вправо, и в этот момент меня задержали и выбили ключицу, сфотографировали вещи, которые якобы при мне были. Снимали в конце сентября, буквально за неделю до нашего вывоза в Симферополь, давали бумаги пустые подписывать. Когда меня 3 августа задержали, мне задавали вообще другие вопросы, где моя группа, военных вопросов касается.
Сергей Гейдт также обратил внимание, что адреса и названия сел, указанные в сведениях о понятых, с участием которых составлены документы, не существуют.
15 августа 2024
Процесс находится на стадии представления доказательств обвинения.
В заседании 15 августа суд рассмотрел ходатайство Сергея Ковальского о присвоении ему статуса военнопленного и прекращении в отношении него уголовного дела в связи с отсутствием состава преступления.
— Я был захвачен в плен на территории международного военного конфликта, следствием не доказано, что я нарушал нормы международного гуманитарного права.
Адвокат Ковальского Беркович просил сделать перерыв для согласования позиции с подзащитным:
— Ковальский немного не понимает свой статус подсудимого, хотелось разъяснить, что он обвиняется не как военнопленный, а за совершение теракта, как подсудимый, это разные вещи.
Тем не менее на вопрос суда, поддерживает ли защитник ходатайство своего доверителя, Беркович ответил утвердительно.
Адвокат Ковальского Лопухина:
— Также поддерживаю, считаю, что в действиях моего подзащитного отсутствует состав преступления.
Гособвинитель возражал против удовлетворения ходатайства:
— УПК не предусматривает статус военнопленного, тем более что суд не является органом, который вправе решать вопрос о наделении таким статусом. В части о прекращении уголовного дела ввиду отсутствия состава преступления ходатайство является преждевременным, оно может быть разрешено в совещательной комнате при вынесении итогового решения по делу.
Суд в ходатайстве Ковальского отказал.
В заседании был допрошен свидетель обвинения Юрий Ковалев — брат сотрудника ВГА Херсонской области Алексея Ковалева, убитого 28 августа 2022 года.
До начала допроса Сергей Кабаков и Константин Резник заявили, что знакомы со свидетелем, выполняли работы в его доме и в связи с конфликтами в общении считают, что Ковалев может их оговорить. Резник ходатайствовал о допросе в присутствии адвоката по соглашению Веры Гончаровой, отсутствующей на заседании. Адвокаты обратили внимание суда на то, что в противном случае будет нарушено право подсудимого на защиту.
Прокурор:
— Возражаю против ходатайства, Резник обеспечен защитой [присутствует адвокат по назначению], также у подсудимого и адвоката есть право на повторный допрос.
Суд отказал в ходатайстве Резника, отметив, что не вправе отказать в допросе свидетеля, если явка обеспечена.
Допрос проводился по видеосвязи, адвокаты и подсудимые неоднократно обращали внимание суда на плохую слышимость, неразборчивость речи, уточняли ответы на вопросы, которые давал Юрий Ковалев.
Юлия Кузнецова:
— Я не могу полноценно оказывать квалифицированную юридическую помощь, так как судом не обеспечена возможность осуществлять свои права в полном объеме. Мы неоднократно, коллеги и подзащитные, говорили, что нам не слышны ответы, мы не понимаем, что говорит свидетель, а это один из важных свидетелей, связанных с обвинением, которое предъявлено моему подзащитному. Также я приношу возражение на наводящие вопросы, государственный обвинитель, задавая вопросы, уже закладывает в них ответ.
Председательствующий:
— Просьба, государственный обвинитель, исключить наводящие вопросы, и второе — просьба свидетелю таким образом строить ответы, чтобы в предложениях было как можно меньше слов, говорить четче, делать паузы.
Свидетель рассказал, что в мае 2022 года Алексей Ковалев занимал должность исполняющего обязанности министра сельского хозяйства, добирался до места работы на гидроцикле, до его стоянки — на одном из своих автомобилей. Гидроцикл стоял на открытой пристани, к которой не был ограничен доступ. Его брат погиб 28 августа 2022 года от огнестрельного ранения у себя дома. О покушении на него 2 августа 2022 года, об угрозах свидетелю неизвестно.
Сергей Кабаков:
— В материалах дела указано, что я и Резник были задержаны 2 августа 2022 года на территории, примыкающей к домовладению Ковалева. Хочу заметить, что этого быть не могло, так как мы были задержаны 21 июля и на момент 2 августа находились в подвале здания УВД в Херсоне. Последний раз на территории участка я был осенью 2021 года.
Также прокурор продолжил оглашать процессуальные документы, которые, по версии обвинения, подтверждают связь подсудимых с украинскими спецслужбами, получение взрывчатых веществ и взрывных устройств для совершения террористических актов.
Подсудимые настаивают, что с момента своего фактического задержания находились в подвале, откуда их после пыток вывозили для проведения постановочных фото- и видеосъемок, записи голосов, принуждали подписывать пустые листы бумаги.
Юрий Каёв:
— Все документы, которые подписывали, были без текста.
Защита об акте оперативного эксперимента с участием Ковальского 4 августа 2022 года:
— Я считаю данный акт ничтожным, так как в соответствии с законом «Об оперативно-розыскной деятельности» оперативные действия осуществляются на территории РФ — в августе это была территория Херсонской области Украины, которая вошла в состав РФ только 4 октября 2022 года. Есть закон «О Федеральной службе безопасности»: по решению президента силы ФСБ могут быть использованы против находящихся за пределами РФ террористов и их баз, но я не нашел в настоящем уголовном деле такого решения президента. Нельзя на территории иностранного государства работать сотрудникам ФСБ. Этот акт не может являться основанием для возбуждения уголовного дела.
Константин Резник об акте личного досмотра 6 августа 2022 года:
— Никаких следственных мероприятий 6 августа не проводилось, я с 21 июля находился в подвале.
Юрий Тавожнянский о справке по результатам оперативного наблюдения 6 августа 2022 года:
— С 28 июля я находился в яме и меня оттуда ни разу не вывозили. В ходе допроса поясню, что 28 июля меня в бессознательном состоянии поместили в микроавтобус [для проведения фотосъемки с участием Резника].
Защита обращала внимание на нарушения при составлении оглашенных документов, в частности, что подписи незаинтересованных представителей общественности одинаковые.
Юлия Кузнецова:
— Прошу занести в протокол заявление о подложности документов, которые мы исследуем. Акт досмотра Кабакова 6 августа: с момента до окончания прошло пять минут. Через 15 минут оперативный сотрудник проводит наблюдение уже с другими людьми — это невозможно, мой подзащитный пояснил, что примерно 30 минут добираться с одного конца Херсона до другого.
Сергей Кабаков:
— Нас вывозили в конце сентября на какие-то фотосессии, снимали одно и то же кино, мне показывали тропинку, по которой я должен был идти, оперативный сотрудник вывешивал мне через плечо сумку. Заставляли голосом под угрозой оружия проговорить какие-то фразы.
29 августа 2024
В заседании 29 августа был допрошен засекреченный свидетель — руководитель оперативной группы ФСБ, осуществлявшей задержание подсудимых.
Согласно его показаниям, в июле 2022 года сотрудниками ФСБ была получена информация о противоправной деятельности граждан Украины под руководством СБУ на территории Херсонской области — подготовке подрывов сотрудников ВГА Алексея Ковалева и Виталия Булюка. Подозреваемые, по утверждению свидетеля, были задержаны со 2 по 10 августа.
В числе задержанных был также Василий Стеценко, который, по утверждению обвиняемых, находился с ними в подвале здания УВД Херсонской области и умер 3 августа 2022 года в результате пыток и отсутствия медицинской помощи. Ранее о применении физического насилия заявляли все подсудимые, просили провести проверку по указанным фактам, а также установить лиц, причастных к убийству Василия Стеценко.
Засекреченный свидетель показал, что подсудимые после задержания содержались в Херсоне «в месте, исключающем доступ третьих лиц к задержанным» в течение «месяца-полутора».
Вопросы свидетелю стороны защиты:
— Вы можете назвать конкретное место, адрес?
— Я не помню.
<...>
— Известно ли вам, в каких условиях находились наши подзащитные в период содержания в Херсонской области и что они подвергались пыткам?
— Нет.
<...>
— В течение какого времени они содержались в этом учреждении?
— Не помню.
<...>
— На основании чего группа оперативных работников оказалась на территории Херсонской области, где не было юрисдикции РФ, и на основании чего вы проводили ОРМ?
— В соответствии с решением президента о начале проведения СВО. Действовали в соответствии с законом о ФСБ.
<...>
— В каком юридическом статусе находились подсудимые с даты их фактического задержания до юридического оформления в статусе подозреваемых 6 октября?
— Не было такого термина, это зона СВО, мы проводили мероприятия, направленные на безопасность в том числе ВС РФ и членов ВГА.
<...>
— При задержании и в течение двух месяцев кто контролировал содержание, питание и финансово обеспечивал задержанных?
— Российская Федерация финансировала.
<...>
— С августа по октябрь была ли предоставлена задержанным возможность встречи с адвокатом или иным образом реализовать свое право на защиту?
— Не могу сказать.
<...>
— Известно ли вам, соответствует ли помещение, где содержались наши подзащитные в Херсоне, санитарным и техническим нормам по условиям содержания?
— Не знаю.
Свидетель подтвердил, что с момента фактического задержания подсудимые не имели никакого юридического статуса, пока не было оформлено их официальное задержание 6 октября 2022 года в Симферополе.
— У вас были какие-либо препятствия для обращения в суд с ходатайством о заключении под стражу подсудимых, которые были задержаны в августе?
— На тот момент в Херсоне суды не работали, не было их физически.
<...>
— Каким образом наши подзащитные были перемещены из Херсонской области на территорию РФ?
— Мне неизвестно.
[Оперативные действия проводились сотрудниками по указанию свидетеля. Все они в настоящее время «находятся в зоне СВО» и дать показания в суде не могут.]
— Во время проведения оперативно-розыскных мероприятий проводилась видеосъемка?
— Не помню.
<...>
— Процессуальные документы подписаны лицами, которые входили в вашу оперативную группу?
— Если честно, не помню.
Также в заседании по ходатайству прокурора подсудимым был продлен срок содержания под стражей еще на три месяца. Возражая против ходатайства, обвиняемые и защитники говорили в том числе об условиях содержания в СИЗО:
Константин Резник:
— Я хочу обратить внимание, что РФ не может обеспечить наше человеческое содержание. 22 июля в СИЗО-5 умер, например, человек в соседней камере — сердце не выдержало, от жары, там 12 человек, в нашей — 14. Если сейчас взять анализ крови, у любого будет превышение углекислоты, аммиачное отравление. Месяц назад во время шмона у меня забрали все постельные принадлежности, я сплю на полу. Когда произошел обмен 8 на 16, российские граждане говорили о жестоких пытках, что там иногда после отбоя по несколько часов не выключался свет.
За два года у нас свет не выключался ни разу. Я знаю, что вы скажете, что не влияете на бытовые условия. Я протестую против ходатайства прокурора.
Адвокат Инна Лопухина:
— Ходатайство государственного обвинителя считаю немотивированным. Не буду говорить, в каких нечеловеческих условиях содержатся подзащитные — спят по очереди, голодают по сути. Считаю, что решать вопрос о продлении срока содержания под стражей до момента, пока нет ответа на заявления подсудимых о пытках, не представляется возможным.
Юрий Тавожнянский:
— Все здесь присутствующие понимают, что абсурд творится юридический, политический, правовой. Знаете, как нас называют реальные арестанты в СИЗО, хозотряд, даже сотрудники? Нас называют заложниками, реже — пленными. Эти люди понимают, кто мы есть на самом деле, а уважаемый суд и подавно понимает, что никакой опасности мы для общества представлять не можем. Единственная опасность, которая может от нас исходить — что мы можем дать правдивые показания в отношении сотрудников ФСБ, которые занимаются пытками, воровством, мародерством, и именно эти люди на самом деле действуют против интересов РФ и мирного сосуществования государств и народов.
24 октября 2024
В заседании 24 октября прокурор огласил ряд письменных материалов, среди которых справки по результатам оперативно-розыскных мероприятий, протоколы исследования документов, документ, содержащий сведения о соединениях между абонентами. Указанные материалы, по мнению обвинения, подтверждают связь подсудимых с сотрудниками СБУ.
Так, в протоколах предъявления для опознания фотоизображения обвиняемый Богданов опознает сотрудников СБУ, от которых якобы получил взрывчатые вещества и взрывные компоненты. Олег Богданов пояснил, что указанные лица ему не знакомы.
Адвокат Анастасия Саморукова:
— Хотела бы обратить внимание, что вопросы хранения иностранным гражданином на территории иностранного государства взрывчатых веществ и взрывных устройств вообще не находятся в юрисдикции РФ.
Также в заседании была просмотрена видеозапись, на которой, по версии обвинения, зафиксировано задержание Сергея Ковальского.
Обвиняемые заявили, что трое мужчин, которые осуществляют задержание, являются лицами, которые применяли в отношении них пытки, реакция Ковальского на задержание выглядит неестественной — видеозапись сфальсифицирована.
Ранее в судебном заседании 27 июня Сергей Ковальский подробно прокомментировал видеозапись с его участием:
— Это было постановочное видео: меня посадили с шапкой с закрытыми глазами, привезли на Староколодезную, вывели, сказали, я должен посмотреть влево-вправо. Они якобы спрятались, а я не увидел, нагнулся, еще раз посмотрел влево-вправо, и в этот момент меня задержали и выбили ключицу, сфотографировали вещи, которые якобы при мне были. Снимали в конце сентября, буквально за неделю до нашего вывоза в Симферополь, давали бумаги пустые подписывать.
Следующее заседание по делу состоится 21 ноября.