«Слово» — дом предварительного заключения

В дни ожесточенных обстрелов Харькова российскими войсками участница Харьковской правозащитной группы Ирина Скачко рассказывает историю дома «Слово». Это жилое здание было построено в конце 1920-х для украинских писателей, большую часть которых в первые же годы расстреляли или сослали в лагеря.

«Їхня українізація — це спосіб виявити всіх нас, українців, а тоді знищити разом, щоб і духу не було...»

Микола Кулиш «Мина Мазайло»

...Тихий центр Харькова. В сквере возле серой пятиэтажки медитативно метет облетевшую сирень дворник. В песочнице — россыпь игрушек. Несколько окон забито фанерой, кое-где под стенами россыпи битого стекла — следы недавних прилетов по центру города. С первого взгляда и не скажешь, что этот дом мог бы стать музеем украинского Расстрелянного Возрождения.

В квартирах классиков живут обычные горожане (разве что в бывшей квартире публициста Петра Лисового — литературная резиденция). На памятном знаке в виде развернутой книги — более сотни имен. Очень долго на этом месте была совсем другая мемориальная доска: на ней упоминалось лишь имя сумевшего пережить террор и стать Министром образования УССР классика украинской литературы Павла Тычины.

История и миф

В 1920-е годы в тогдашнюю столицу Советской Украины стекался весь цвет украинской культуры. Жизнь била ключом — театры, литературные объединения, многочисленные журналы. Москва, пытаясь приручить национальные окраины империи, ненадолго взяла курс на коренизацию. Украинская культура переживала Возрождение, потом его практически в ноль выкосит большой террор. Но это потом, а пока основная проблема состояла в том, что жить цвету нации было негде. Поэты ютились по коммуналкам, журналисты часто ночевали прямо в редакции.

Идея решить для украинских литераторов жилищный вопрос одним махом зародилась в объединении «Плуг», организации крестьянских писателей Украины. Советской власти такая мысль пришлась по вкусу. Был создан кооператив. Деньги выделяло государство, но жильцы должны были выплатить свой пай в течение 15 лет. Правда, в какой-то момент деньги закончились, «Слово» превратилось в долгострой. Говорят, помощь пришла с «самых верхов» — от Сталина.

В 1929 году в Москве проходила «Украинская неделя», в столицу приехали и будущие жильцы «Слова». И председатель кооператива Остап Вишня, мол, передал генсеку записку с жалобами на затянувшееся строительство. В тот же вечер в гостиницу, где остановились украинские литераторы, доставили чемодан с деньгами. Скорее всего, это выдумка. Однако дом был готов уже к концу этого года.

Переулок Барачный (с 1930 года — улица Красных Писателей) тогда был почти окраиной города: свежий воздух, много зелени. Форма здания напоминает букву «С» («Слово» в славянской азбуке). Жильцов будут называть «словянами». 5 этажей, 5 подъездов, 66 квартир. В каждой — три-четыре комнаты, высокие потолки, огромные окна. Самые большие, стометровые, квартиры достались руководству кооператива — Остапу Вишне и Сергею Пилипенко. В цоколе — детский сад, на крыше — солярий.

Небольшая цементная площадь и души, вмонтированные в стены, давали возможность спокойно искупаться жарким летним днем и полежать под солнцем, — рассказывал потом сын драматурга Мыколы Кулиша Владимир Кулиш. — Большой популярности среди взрослых жителей соляриум не имел. Зато мы, дети, его очень любили. Когда мы кому-то из товарищей в школе рассказывали об этом чуде, мало кто нам верил.

Прошлое у собравшихся под одной крышей украинских писателей было самое разное. И взгляды тоже. Председатель кооператива Остап Вишня (Павло Губенко) — юморист, заядлый охотник. В годы национально-освободительной войны был высокопоставленным офицером медицинской службы УНР. Попал в плен к большевикам в 1919 году: «удерживался в Харькове до полного окончания гражданской войны». Также петлюровскими офицерами были Петро Панч и Андрей Головко, воевали против большевиков Владимир Сосюра, Борис Антоненко-Давидович, Юрий Яновский и многие другие. Несмотря на политику украинизации и недолгий период относительной свободы, за ними продолжали пристально следить органы госбезопасности.

В то же время Мыкола Хвылёвый, например, воевал на стороне красных (что не помешало ему впоследствии стать автором лозунга «Прочь от Москвы!») Социализм поддерживали Мыхайло Яловый, Сергей Пилипенко, Майк Йогансен, Олесь Досвитний.

Были в «Слове» и вовсе партийные литераторы: Кулик, Мыкытенко, Кириленко и Ле. Активно писали доносы на «врагов народа».

В середине 1920-х многие из будущих жильцов «Слова» были членами литературного объединения ВАПЛИТЕ (Вільна академія пролетарської літератури — укр.) Возглавлял Академию Мыкола Хвылёвый. Также в нее входили Мыхайло Яловый, Мыкола Кулиш, Аркадий Любченко, Олег Досвитний, Майк Йогансен, Павло Тычина и другие. Несмотря на разный опыт, политические взгляды, принадлежность к порой довольно далеким друг от друга литературным течениям, их объединяло желание вывести украинскую культуру на европейский уровень. Отсюда и лозунг — «Прочь от Москвы!» При этом идей коммунизма никто оспаривать не пытался.

Террор

20 января 1931 года — один из первых арестов в «Слове»: в квартиру № 27 пришли за актрисой Галиной Орливной (5 лет ссылки и запрет на возвращении в Украину).

В марте того же года арестуют жильца квартиры № 25 бывшего члена Центральной Рады, одного из основателей Украинской партии социалистов-революционеров, публициста Павла Христюка (умер в одном из лагерей Хабаровского края).

Через год придут за поэтом, прозаиком и публицистом Иваном Багряным. За «контрреволюционную агитацию» он проведет несколько месяцев в одиночной камере, а потом будет отправлен в ссылку в спецпоселение на Дальнем Востоке.

Вскоре репрессивная машина начала работать на полную мощность: украинизацию свернули, Возрождение расстреляли.

12 мая 1933 года по обвинению в «шпионской деятельности», «национал-уклонизме», подготовке покушения на Павла Постышева арестовали поэта, прозаика и драматурга Мыхайла Ялового. На суде он расскажет, что члены ВАПЛИТЕ «готовили восстание» в Харькове. Расстрелян в 1937 году.

Уже на следующий день в квартире № 9 соберутся гости. Мыкола Хвылёвый пригласит друзей — Кулиша, Досвитнего, Майка Йогансена. Будут обедать, петь под гитару. Хозяин квартиры со словами «Сейчас я вам покажу, как надо писать» вдруг выйдет в соседнюю комнату — и застрелится. Он оставит две записки: одну — жене, а другую — друзьям:

Арест ЯЛОВОГО — это расстрел целой Генерации... За что? За то, что мы были самыми искренними коммунистами? Ничего не понимаю. За генерацию, за Ялового отвечаю, прежде всего, я, Мыкола Хвылёвый. „Итак“, как говорит Михайль Семенко... ясно. Сегодня прекрасный солнечный день. Как я люблю жизнь — вы и не представляете. Сегодня 13. Помните, как я был влюблен в это число? Ужасно больно. Да здравствует коммунизм. Да здравствует социалистическое строительство. Да здравствует коммунистическая партия.

Этот выстрел будет звучать все последующее десятилетие, ознаменовав смерть Украинского Возрождения и смерть «Слова». Парадные двери перекроют. НКВД поставит своих людей дежурить во дворе. Литераторам уже будет не до письма, разве что кто-то попытается спастись, строча доносы на соседей. Иван Багряный назовет «Слово» «крематорием», «домом предварительного заключения». Одних жильцов увезет «черный воронок», в их квартиры заедут новые постояльцы, но и их будет ожидать судьба предшественников. И так — пока в «Слове» не останется почти никого из «кооператива литераторов».

О судьбах жильцов «Слова» нам известно далеко не все. Доступа к большей части архивов, связанных с большим террором, до сих пор нет. Они хранятся в РФ.

«Слово» и война

Букву «С» в форме дома можно заметить разве что с высоты птичьего полета. Или с дрона. Хочется верить, что те, кто запускают по Харькову «шахеды», не знают о его существовании. Целее будет. «Слово» и так чуть не уничтожили в начале полномасштабного вторжения. 7 марта 2022 года рядом с домом упал российский снаряд. С фасада «Слова» осыпался кирпич, вылетели окна. К счастью, никто не погиб. На сером лице дома до сих пор — россыпь «оспин» от осколков.

«Сто лет назад советские власти расстреляли его жителей, а теперь досталось и его стенам, — заявили тогда в одноименной литературной резиденции, которая дает возможность европейским литераторам пожить и поработать в одной из исторических квартир. — Российские оккупанты снова забрали покой уже у его нынешних жителей».

Подробная история дома «Слово» на украинском, английском и чешском доступна на сайте proslovo.com